Город: Санкт-Петербург
Город: Москва
Паранойя заслуживает внимания не только как клиническая, но и как этическая проблема. Самый древний из механизмов психической защиты состоит в том, что мы всегда ищем истоки зла вне, а не внутри себя, а следовательно, предпочитаем фальсифицировать факты и использовать козла отпущения. Моральный подтекст этого процесса настолько универсален, что затрагивает всех, в любом возрасте. Паранойя варьирует от обычных семейных ссор обвинения мужей и жен, родителей и детей – до бреда, когда в заговоре против государства Гитлер обвиняет евреев, а Сталин – «буржуев». Тираны даже не пытаются доказывать свои обвинения, важен не политический, а психологический результат – перенос агрессии массы, подвластной тираническому режиму, вовне.
Главное для решения этой опасной проблемы – возможность контрмер, то есть антипараноидальных процессов. К сожалению, зло может распространяться почти мгновенно как «психическая инфекция». В прошлом веке в основном через собрания, буквально массовые сборища, а еще через грубо все упрощающие массмедиа.
Сегодня – через цифровой мир, формирующий «виртуальные сообщества». В частности, так называемые социальные сети. Которые, в том числе и по техническим причинам, делают общение сжатым, кратким и агрессивным (деструктивность можно выразить в гораздо более простой форме, чем солидарность или любовь).
Именно потому, что это проблема скорее моральная, чем клиническая, борьба подразумевает прежде всего культурное перевоспитание пациента, что требует времени и индивидуального подхода. Разумеется, нельзя исключать, что с паранойей можно бороться и коллективными начинаниями: так, Даниэль Баренбойм создал удивительный оркестр из израильских и палестинских музыкантов. А комиссиям по установлению истины и примирению удавалось способствовать возвращению к мирному сосуществованию в нескольких странах после исторических периодов, сопровождавшихся массовыми убийствами. Но все эти события потребовали сильных моральных лидеров, показав, что выход из коллективной паранойи – не только медицинская проблема.
Если, глядя на мировые войны и холодную войну, спросить «кто победил?», ответ вряд ли будет утешительным. Во многих отношениях победила коллективная паранойя.
Четыре года Первой мировой войны принесли неизмеримо больше смертей на Западе, чем все войны XIX века вместе взятые. «Вызвал» ее национализм. Историки определяют национализм как веру в превосходство своего народа над остальными. Это соответствует коллективному «комплексу превосходства» в психологии Юнга – то есть проекции всего негативного на людей, которых считают другими и неполноценными. Вторую мировую войну, которая унесла по меньшей мере втрое больше жизней, чем Первая, вела мировая коалиция для победы над фашизмом, крайней формой национализма. И все же, если бы Гитлер и Муссолини увидели переход из ХХ века в XXI, их бы это вполне удовлетворило. Когда уже кончились мировые войны, деколонизация и холодная война, во многих странах происходили массовые перемещения населения и массовые убийства. И даже «этнические чистки» – процесс депортации народов, который Грегори Стэнтон в «Стадиях геноцида» называет предпоследней стадией перед убийством.
Деколонизация после мировых войн тоже имела характер паранойи. Разделение на Индию и Пакистан вызвало массовую миграцию (15 миллионов беженцев) и резню (1 миллион погибших). Политика сопровождалась убийствами: Махатма Ганди, Индира Ганди, Раджив Ганди – и это в одной только Индии и только люди с одинаковой фамилией. Долгое время международная политика строилась на двух непримиримых враждующих блоках: либерально-капиталистическом во главе с Соединенными Штатами, и коммунистическом, где лидировал Советский Союз. Противостояние продолжалось почти полвека, поддерживая равновесие под названием гарантированное взаимное уничтожение из-за ядерного оружия.
В начале 1990-х холодная война, замороженная страхом перед гарантированным взаимоуничтожением, закончилась надеждой на ядерное разоружение.
Но коллективное бессознательное (или культура, если воспользоваться антропологической, а не психологической терминологией) жаждет врагов. После 11 сентября 2001 года Запад обрел нового всадника апокалипсиса в исламском фундаментализме.
С массовым использованием социальных сетей выросла концентрация сообщений, а вместе с этим и уровень насилия. Если ради краткости пренебрегать сложностью реального мира, проще выразить ненависть, чем анализировать и понимать. По другому психологическому закону, личность – почти отсутствующая у параноидных субъектов – «обнаруживается» вовне, во враге. Таким образом, при условии психической неустойчивости необходимым условием существования становится тот, кого можно ненавидеть.
В последние годы отличным «глобальным катализатором паранойи» вдобавок стала пандемия. Критика массового использования вакцин тоже исходит от уважаемых людей, хотя большинство спонтанно возникших групп «против вакцинации» исходит не из аргументов, которые поддаются проверке, а из аксиом наподобие откровений. Это сближает их с начальной фазы любой параноидальной динамики (гл. 1).
Абсолютное упрощение – величайший мультипликатор массовой паранойи. При любой сенсации – по политическим и медицинским вопросам – общество остается в замешательстве, ему сложно сформировать глубокое мнение. Способность различать возвращает человека к его размышлениям, к его одиночеству.
Поэтому такой психологический риск предполает и индивидуальную, и коллективную ответственность. Что до психологии ядерного конфликта, семьдесят лет назад Юнг писал («Ответ Иову», том XX, Сочинения, 1952):
«Апокалипсис, который логично помещен в конце Нового Завета,направлен в будущее, которое – со всеми его апокалиптическими ужасами – сегодня уже почти наступило. Решения, принятого в минуту помрачнения геростратическим сознанием, может оказаться достаточно, чтобы вызвать мировую катастрофу. Нить, на которой висит наша судьба, стала совсем не прочной. Не природа, а "гений человечества" завязал роковую веревку, на которой может казнить себя в любой момент».
8
0
0
